Русская деревня вымрет через 20 лет

Все деревни с населением менее 50 человек исчезнут с карты Нечерноземья

Кто-нибудь помнит прежнюю деревню? Когда репродуктор на столбе разносит окрест классическую музыку, трактора снуют по улице, доносится мычание коров с фермы, на пруду плещутся косяки домашних гусей и уток, а вокруг на многие километры зеленеют ухоженные поля с культиваторами и комбайнами. Такой деревни больше нет. Коровники разрушены, поля зарастают сорняками, а скелеты тракторов ржавеют на машинных дворах. Деревня теперь тихая и словно бы испуганная. А может, подавленная своей грядущей судьбой. Потому что через двадцать лет ее не останется никакой.

За 10 лет сельское население уменьшилось больше чем на миллион, пишет «Труд». По предварительным данным переписи-2010, в деревнях и поселках России сейчас проживают 38,2 млн человек. При этом доля городских жителей выросла с 73,3% в 2002 году до 73,7% в 2010-м.

Вроде бы ничего страшного не происходит, деревня пустеет, но не так быстро. Однако цифры отражают не все. «Дело в том, что сейчас очень многие поселки городского типа переводят в сельские, и у нас, таким образом, численность сельского населения растет или как минимум не так быстро сокращается, хотя на самом деле это не так», - поясняет старший научный сотрудник Института географии Российской академии наук Татьяна Нефедова.

Из деревни уезжает, прежде всего молодежь. Проблема, как ее задержать, стояла всегда, однако только в последние десятилетия она стала неразрешимой – работы здесь, с прекращением функционирования колхозов и совхозов, не осталось. Раньше уезжали за лучшей жизнью, теперь – просто за жизнью, то есть за работой и зарплатой. Интенсивность этого отъезда разная: в северных и центральных областях уезжают больше, в южных – меньше.

Не все, впрочем, деревни, оказались в плачевном положении. Более-менее повезло тем, которые расположены вблизи больших городов либо же на трассах. «Дорога, по которой постоянно ездит большое количество машин, сразу обрастает инфраструктурой — точки общепита, авто ремонт, гостиница, магазины, — объясняет замдиректора Института социальных систем Дмитрий Бадовский. — Все это — толчок для малого бизнеса».

Остальным, расположенным не так удачно, предстоит прекратить свое существование. Эксперты говорят, что такая судьба ожидает две трети деревень. Исчезать они начнут тогда, когда наиболее активная сейчас часть населения - люди в возрасте 35–45 лет, это родители уезжающих выпускников школ - умрет. В первую очередь это коснется поселков и деревень нечерноземной территории России. «Примерно за 15–20 лет все населенные пункты, численность которых менее 50 человек, исчезнут с карты Нечерноземья, — говорит Татьяна Нефедова. — А ведь таких малонаселенных деревень почти две трети».

Спасти их не удастся, даже если будут инвестиции. «В крупных селах существует сложившаяся социальная среда, которая важна для жителей, — объясняет Нефедова. — Например, если молодой человек из деревни переехал в город и не может там устроиться, вполне возможно, что он вернется к себе на родину, если там есть то, что может давать ему доход». В брошенную деревню он возвращаться не станет.

Эксперты по миграции называют этот процесс обезлюживанием территорий и считают, что потеря обжитых мест ничего хорошего стране не сулит. «Во многих заброшенных селах остались церкви, различные памятники культуры, которые также исчезнут, если люди не будут за ними ухаживать, — продолжает Татьяна Нефедова. — Поэтому так важно, чтобы каждый очаг жизни на селе сохранился».

Имеет место, впрочем, и обратный процесс – когда горожане возвращаются в деревню. Однако он носит качественно и количественно иной характер: уезжает полная сил молодежь, а возвращаются небольшое число пенсионеров. Ничего поднимать они не собираются, да и не могут, а приезжают просто доживать в знакомой с детства обстановке. Это не то, что может спасти деревню. В лучшем случае речь идет лишь о том, чтобы продлить ее агонию. Нет также надежды и на городских дачников, покупающих дома для летнего времяпрепровождения – это дело сезонное.

«За 2010 год к нам насовсем переехали 10 человек из Иваново и Москвы, — рассказывает глава администрации Введенского сельского поселения Ирина Найденова. — Своего хозяйства у них нет, обходятся маленьким огородом». Она говорит, что таких переселенцев постепенно становится больше. При этом чаще всего люди отдают предпочтение деревням с проведенным газом и желательно асфальтированными дорогами, а также обращают внимание на живописность мест.

Тем не менее, наличие обратных переселенцев имеет свои плюсы - у местных жителей появляется стимул держать скотину и зарабатывать на продаже молока и мяса, говорит Нефедова. Она полагает, число таких переселенцев будет постепенно увеличиваться.

Спасение деревни в том, чтобы вернулась молодежь, мыкающаяся в городах на небольших зарплатах. «Сейчас назад практически никто не вернется, ведь все места, где можно работать, — в магазине, школе, больнице, доме престарелых или сельсовете, — уже кем-то заняты, — говорит бывший деревенский житель Роман. — Можно устроиться в контору, занимающуюся лесозаготовкой, но для этого надо быть очень сильным физически и здоровым».

Но даже если местный житель молод и здоров, найти заработок ему практически невозможно. «Сельское хозяйство стало индустриализованным, появились различные агрохолдинги, и такое количество людей, которое было задействовано при колхозах, уже не нужно, — объясняет Дмитрий Бадовский. — Высвободилась огромная масса деревенских жителей, для которых нет работы».

Насчет агрохолдингов – отдельная песня. Сразу вспоминается тот, которым владели известные теперь на всю страну кущевские бандиты-предприниматели Цапки. Да и от других слышать приходилось, что агрохолдинги – структуры часто криминальные, когда бывшие (и действующие) районные бандиты скупают по дешевке окрестные земли и начинают заниматься на них сельскохозяйственным производством привычными им методами. В агрохолдинги уехавшая молодежь, отлично понимающая, что к чему, возвращаться не станет – будущее батраков ей неинтересно.

Привлечь ее может только фермерство. Оно же и способно остановить отток. Впрочем, по кущевским же событиям известно, что тамошние агрохолдинги всячески давили на фермеров, пытаясь получать с них если не землю, то дань.

В возрождение деревни верят и сами фермеры. «В Америке и Германии семейные фермы очень крепко стоят на ногах, там шесть-семь поколений подряд занимаются одним и тем же делом», — приводит пример председатель совета Ассоциации фермерских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России Вячеслав Телегин.

Быть фермерством в России — занятие непростое, мешает масса бюрократических препон. «Например, раньше фермеров регистрировали как юридических лиц, но с 2003 года стали регистрировать как индивидуальных предпринимателей, — рассказывает Телегин. — А они по закону не имеют права вести племенное животноводство». Большинство фермеров, которые были зарегистрированы до этого срока, эти проблемы не затронули, в отличие от тех, кто завел хозяйство недавно.

Развитие фермерства упирается в отсутствие господдержки. За последний год, когда стала действовать программа по поддержке малого бизнеса и желающие открыть свое дело получали порядка 60 тысяч от государства, количество фермеров увеличилось на 124 тысячи, говорит Телегин. «Многие хотят начать заниматься фермерством либо расширить уже имеющееся хозяйство, но взять кредит не могут из-за того, что им нечего предложить в залог, — рассказывает эксперт. — У кого-то не оформлена в собственность земля, у кого-то устаревшее оборудование».

На 1 января 2011 года в России зарегистрировано 304 тысячи фермеров. «Сейчас в системе всего агропромышленного комплекса страны фермерство — самый динамично развивающийся сектор», — говорит Вячеслав Телегин. Девять коров — и в доме достаток.

Наглядный пример –Надежда Дикова и ее муж. Они доказывают, что жить в деревне и зарабатывать вполне реально. Около 13 лет назад семья Диковых променяла Ростов-на-Дону на деревню Захарово в Ивановской области. Сейчас подворье состоит из девяти коров и девяти телят. Чтобы успеть и за скотиной присмотреть, и в огороде, и дом не запустить, время у Диковых рассчитано по минутам. Шестиклассница Настя и Никита, который учится в четвертом классе, моют и поят животных, затем Надя и ее муж приступают к процессу доения. Работают в четыре руки.

Молоко, творог и сметану возят на «Жигулях» три раза в неделю в райцентр и два раза — в соседний поселок. «Чистыми получается порядка 60 тысяч рублей в месяц», — делится Надя. Диковы не жалеют о смене прописки. «Не представляю, как бы жили, если бы пришлось работать на кого то, — говорит Надежда. — В ближайшем городе Шуя средняя зарплата — 5–6 тысяч рублей, разве на это семью прокормишь?»